Восемнадцатилетним новобранцем Юрий Ануфриев в начале восьмидесятых почувствовал на себе, что такое война. «Смотрю на небо и вспоминаю, какое сегодня число? 22 июня... Начало Великой Отечественной...»
Призывался он с Щёкинского военкомата Тульской области 24 апреля 1983 года. Через два дня уже был в военной части, расположившейся в шестидесяти километрах от Ташкента. «22 мая приняли присягу и 20 июня вылетели в Кабул. В свою часть попал 22 июня, которая находилась от столицы Афганистана в нескольких десятках километров – в городе Гульбахор. В переводе на русский – «весенний цветок». Здесь у входа в Панджшерское ущелье стоял второй мотострелковый батальон, а по-простому – 177-й отдельный отряд специального назначения численностью 520 человек, командовал им легендарная личность «кара майор», полковник Борис Керимбаев», – делится воспоминаниями Юрий Алексеевич.
Действительно, звание «отца-командира» он носил оправданно. Борис Керимбаев прославился успешной тактикой ведения партизанской войны, сохраняя жизни своих ребят. А ещё он ходил к полевому командиру Ахмад Шаху Масуду на переговоры, и ему удалось заключить временное перемирие после восьми месяцев ожесточённых боёв. Это был исключительный случай в истории Афганской войны: никто из полевых командиров никогда больше не шёл на мир с «шурави».
А тот день 22 июня для Юрия Ануфриева и его сослуживцев показался не только самым длинным, как он значится в календаре, но и самым запомнившимся. После того как новобранцы высадились из четырёх вертолётов, их построили на плацу, окружённом «зелёнкой». Так военнослужащие прозвали долину, заросшую мелкими деревьями и кустарниками. Место носило дурную славу среди военных, поскольку именно оно часто подвергалось миномётным обстрелам мятежников.
Вокруг горы, боевое охранение стоит, на сопке пулемёт ДЖК прикрывает, и наши боевые машины десанта. Капитан говорит: «У нас пока перемирие с Ахмед Шахом, но всё равно вчера «Шилку» (это зенитно-самоходная установка 0023 на гусеничном ходу – очень серьёзная машина) подорвали. Два катка поменяли», – рассказывает мой собеседник так, как будто всё вчера с ним случилось. – Думаю, какие катки, какие духи... Только слышу свист возле БМД – взрывается от гранатомёта фугас, отлетает парень на семь метров уже мёртвый – ефрейтор Ярошевич, запомнил. И нас всех быстрее в укрытие. Мы легли между палатками... Как давай трассера над нами свистеть, всё поливают ураганным огнём... Я понять не могу, смотрю на небо и думаю, какое сегодня число? 22 июня. Война началась! Вот такой первый день в части у меня был».
Рассказывая о своём боевом снаряжении и технике в годы службы в Афганистане, Юрий Ануфриев переходит на тему сегодняшних событий на передовой. Значит, пристально следит за новостями, переживая за бойцов.
Если сейчас видите на СВО автоматический гранатомёт АГС-17, он стоит на треноге, когда стреляют ребята. Вот такую систему по горам мне пришлось таскать. 18 килограммов весит, 12 килограммов тренога, патроны – один цинк 43 килограмма, плюс бронежилет, каска, автомат, – вспоминает афганец.
Это сейчас он косая сажень в плечах. А тогда восемнадцатилетнему парню, пусть и высокого роста, но при весе чуть больше восьмидесяти передвигаться в боевых условиях по горной местности с грузом было испытанием не из лёгких.
Приказ об увольнении в запас подписали с задержкой – только 8 августа 1985 года, так как замена ещё не была подготовлена. Срок своей службы в Афганистане Юрий Алексеевич определяет точно – два года, один месяц и двадцать дней, домой вернулся 11 августа.
В дальнейшей своей жизни сделал выбор в пользу гражданской авиации – стал вертолётчиком: начинал в Салехардском объединённом авиаотряде, потом в Тюменьавиатрансе и в авиакомпании «Ямал». В декабре 2019 года, имея за плечами тридцатилетний стаж работы, ушёл на заслуженный отдых. Но связь времён и память о боевой службе не отпускают, так как есть чем поделиться на встречах с подрастающим поколением, а ещё желание воспитывать в ребятах то чувство, которое обжигало в молодости их сердца.
Читай, смотри и слушай наши новости на медиаплощадках: