В конце лета 1802 года в Обдорск на утлой лодочке пришла небольшая экспедиция. В то время поселение было крохотным. В начале XVII столетия, когда кипела торговля в Мангазее, через Обдорск шли туда две дороги. Заодно здесь взимали ясак, налог пушниной с местных жителей. Но слава прошла, остались одни воспоминания. К началу 1800 годов здесь жили остяки, так тогда называли народ ханты, была вотчина князцов Тайшиных, а вот русских на постоянном жительстве практически не было. Поэтому изначально не понятно, почему в этот «медвежий угол» потянуло Александра Бенкендорфа.
Историки обвиняют Бенкендорфа в создании III отделения Собственной Его императорского Величества канцелярии. Обязательно говорят о притеснении Пушкина и называют душителем всего свободолюбивого в стране. На самом деле поэт Александр Пушкин, несмотря на свои колкие эпиграммы, с уважением относился к Бенкендорфу, ибо он во многом помогал русскому пииту, так же, как и другим, либерально настроенным гражданам. Но это уже была середина его жизни. А до этого Александр Бенкендорф был боевым генералом. В войну 1812 года одним из первых создал партизанский отряд, прикрывавший отход русской армии. После освобождения Москвы от Наполеона стал ее первым комендантом. Участвовал в заграничных походах. В общем, послужной список большой и достойный. И ему всегда улыбалась удача.
Надо отметить, что Александр был, как бы сейчас сказали, из «золотой молодёжи», причём любимцем самого высшего света. Его отец был дружен с императором Павлом I, а когда императора убили, то его сын, Александр I, хоть молодого Бенкендорфа не особо жаловал, но и репрессиям не подвергал. Поэтому император всегда с охотой его отпускал в различные экспедиции или на войну.
Весной 1802 года Александр, неожиданно для многих, отправился в долгую экспедицию. В это время Александр I собирался проводить реформы, и ему нужна была информация о всей стране. Руководителем экспедиции назначили Егора Спренгпортена, шведа, состоявшего на русской службе. Бенкендорф был с ним дружен, поэтому без проблем был взят в штат. Дорога должна была занять около двух лет. Сначала от Петербурга до Волги, потом в Казань, Оренбург и далее до Якутии.
Уже первые впечатления от Тобольской губернии оставили самые глубокие впечатления: «Когда я пересекал границу Сибири, меня охватило нечто вроде страха; я очутился на этой земле, орошенной столькими слезами, местопребыванием стольких преступников, но стольких же невинных жертв. Я жил в этом крае, который щедро одаривает Россию богатствами и который получает взамен от этого только отбросы людей, чьи преступления должны караться смертью, или известных интриганов, сосланных другими интриганами. Мысль жить среди преступников и несчастных ужасна, и можно только вообразить себе ощущение, которое производит переход этой границы, на которую приучились смотреть, как на некую ужасную тюрьму и позорную гробницу».
В Тобольске решили остановиться, но молодому человеку хотелось увидеть чего-то большего. Быстро осмотрев город, оценив местных девушек, у Александра появилась «фантазия посетить берега Ледовитого моря». Купив лодку, он приказал оснастить парусом и сделать палубу и отправился в дальний путь вниз по Оби. Его сопровождали художник Емельян Корнеев, оставивший после этой экспедиции большой цикл картин, два казака и слуга.
Через какое-то время остановились в знаменитом городке Березов. Разместились у «благородного ссыльного», который рассказал, что его сгубила любовь к фальшивым ассигнациям. За 30 лет он устроился неплохо, но мечтает вернуться в Россию. Бывший гвардеец заодно рассказал о последних годах когда-то всесильного Александра Меньшикова, сосланного сюда после смерти Петра I. Офицер просил походатайствовать о помиловании. Надо отдать должное Александру Бенкендорфу, он исполнил свое обещание и добился помилования.
Следующий пункт – Обдорск. Тут путешественники воочию увидели, как Обь становится похожа на настоящее море. На берегу исчезала привычная растительность. В дневнике Бенкендорфа есть такие строки: «Было самое начало июля; временами стояла томительная жара, а мгновение спустя – резкий холод, принесенный северным ветром; почти в 200 верстах от Березова мы нашли несколько льдин, которые эти ветры подняли вверх по течению реки, течение становилось едва ощутимым в некоторых местах, и мы с трудом продвигались только с попутным ветром».
В Обдорске путешественникам предстала весьма неприглядная картина. Здесь сохранились следы небольшой крепости, которая была построена первыми казаками более ста лет назад, и несколько домиков русских поселенцев. Рядом находилось поселение остяков. Бенкендорф нанес визит местному князю, как ни крути, а все же местная власть, надо отдать дань уважения. Безусловно, аборигены удивились внезапному приезду гостей из столицы. Вручив подарки, делегация вернулась на свою лодку.
Кстати, в дневник Бенкендорфа вкралась досадная ошибка, он назвал местного князя самоедом (ненцем), хотя это был ханты. На самом деле ошибка простительна. Учтём, что свои записи он восстанавливал по памяти. Когда он вернулся из этой экспедиции, одна не в меру ревнивая особа захотела их прочитать, а там, кроме его этнографических записок, были описания любовных похождениях. Бумаги полетели в камин. Пришлось ему снова все вспоминать. Но в целом, его дневники очень ценный источник информации. Память у Александра оказалась весьма хорошей.
На следующий день князь пришел с ответным визитом. Бенкендорф вспоминал: «Я чуть было не разразился громким смехом, глядя на него: босоногого, без чулок, выряженного в кафтан французского покроя из малинового бархата, обшитого галуном по всем контурам, и в такой же камзол и панталоны, с местной прической. Я не ведал, что двор прислал ему этот костюм, и он посчитал своим долгом нарядиться во все это для того, чтобы прийти меня повидать… прием прошел со всеми формальностями, кои вождь себе представлял. Он мне преподнес 4 соболя, бутылку водки и огромную рыбу. Я ему подарил табак, сукно, женские украшения, и мы расстались добрыми друзьями».
Надо сказать, Бенкендорф не был столичным снобом. Он с удовольствием общался с коренными жителями, с сочувствием описывал их тяжелую жизнь и видел причины многих проблем. Это умение «зреть в корень» пригодилось в дальнейшей жизни, помогая вычленять главное.
Кстати, еще на подходе к Обдорску Бенкендорф любовался Полярным Уралом. Он поделился своей мечтой побывать там, но ему объяснили, будут «непреодолимые трудности». Пришлось отказаться от этой мысли.
Обратный путь был тоже сопряжен с трудностями, лодочка протекала, еды почти не было, но помогли местные русские рыбаки. Всего на путешествие он затратил семь недель. В то время плавание от Тобольска до Обдорска и обратно могло занять несколько месяцев, а то и растянуться на год. Это удивило многих, хорошо знающих об условиях плавания. После этого Бенкендорф записал: «я ощутил, что мне помогло счастье сверх всякой вероятности».
Отдохнув две недели в столице Западной Сибири, Бенкендорф отправился догонять Спренгпортена, уже давно уехавшего в сторону Омска.
Александр Христофорович навсегда запомнил, как выглядят места не столь отдаленные и отдаленные. Может, даже вспоминал, когда, возглавляя приснопамятное III отделение и жандармов, подписывал документы на ссылку в Сибирь преступников.
Читай, смотри и слушай наши новости на медиаплощадках: